Александров Р. Улыбки мима не проходят мимо

Александров Р. Улыбки мима не проходят мимо. // (Без выходных данных). Иркутск (1

фото)

Диалог нашего корреспондента с руководителем народного театра «Размышление» Валерием

Шевченко с лирическими отступлениями автора.

Многие годы несколько комнат под сводами Иркутского Дворца культуры

профсоюзов были захламлены ненужными коробками, старыми киноафишами,

сантехникой, пока актеры народного театра пантомимы «Размышление» не добились

разрешения их переоборудовать.

Теперь здесь две самых маленьких в стране сцены, - мимы заявляют об этом с

гордостью. Одна, чуть больше квадратного метра, находится рядом с вешалкой и

коктейль-баром. На ней перед спектаклем проверяют зрителя на чувство юмора,

показывая свежие «бяки». Жанр этот собственного изобретения и представляет собой,

анекдотическую ситуацию, взятую из жизни. Другая сцена чуть больше первой, но, как

говорится, в тесноте, да не в обиде. И может быть, именно поэтому ни одно из пятидесяти

дорогостоящих мест (цена билета на представление – два рубля) не пустует по вечерам.

- Самый лучший способ понять друг друга – обойтись без слов. Если вы хоть раз

были влюблены или видели глаза влюбленных, то вряд ли усомнитесь в этой истине.

Так, гримируясь перед спектаклем «Улыбки мима», лидер театра Валерий

Шевченко начал рассказывать о своем искусстве. Именно о своем. Зная Валерия уже лет

десять, я не перестаю удивляться тому, с какой верой, почти на одном энтузиазме, он

служит раз и навсегда избранному делу. Скептиков вокруг него хватает и до сих пор,

утверждающих, что непостижимо это сложное искусство для самодеятельной сцены,

поскольку профессиональные актеры и те не все владеют пантомимой.

- Доля правды здесь лишь в том, что профессионалам, действительно, не хватает

пантомимы, ведь что главное на сцене? – продолжает Валерий, накладывая на лицо

белила. – Слово? Ошибаетесь. Движение. Пластика. Жест. После спектакля вам

запоминаются герои не тем, что и как они сказали, хотя это важно, а тем, как они себя

вели. Согласны?

Допустим.

- Порой образ создается одним штрихом во внешнем поведении героя.

Рассчитывать же только на веское слово или бытовое движение, в котором самое яркое –

игра бровей, значит, обрекать себя на провал. А кинематограф тем временем целиком

переманивает молодого зрителя. А ведь все очень просто. В кино больше движения, и

если оно бытовое, то оно реальнее, естественнее, чем на сцене. А театр – это поэзия. Это

полет фантазии. Это гротеск, метафора, выраженные в опоэтизированном движении, а не

только в слове. Величайший мим Чарли Чаплин говорил о том, что он не представляет

себе более или менее интересного актера театра и кино, который в совершенстве не

владел бы пантомимой.

- Но ведь ты же и преподаешь будущим актерам пантомиму в театральном

училище…

- Такого предмета в нашем училище, к сожалению, нет. Факультативно я

занимаюсь со студентами, которые играют в нашей труппе, а остальным я преподаю

сценическое движение, в основе которого движение бытовое, которым владеет в принцип

каждый нормальный человек без физических недугов. Программой обучения –

незыблемой программой – пантомима не предусмотрена. Впрочем, это не надо

записывать. Какое дело зрителю, читателю до нашей кухни. Важно, чтобы на сцене

происходило чудо.

- То есть?

- Все, что происходит на сцене, только тогда имеет смысл, когда зритель

переоценивает себя, сравнивая себя с персонажами. Они должны быть настолько яркими,

чтобы стать мерилом совести каждого зрителя. И не важно, пантомима это или клоунада,

2

театр или кино, живописное полотно или скульптура. Если произошла переоценка –

значит наша работа не впустую. И улыбки мима не проходят мимо…

Удачный каламбур положительно зарядил нас обоих, и мы вышли из гримерной.

То, что театр начинается с вешалки, сразу почувствовал, столкнувшись с глазами

Чарли Чаплина и Марселя Марсо. Они как-то по-доброму смотрели с фотографий на

зрителей и на миниатюрную сцену, где дежурные мимы вызывали уже гром смеха и

аплодисментов.

Но театр «Размышление» не был бы самим собой, если бы приглашал зрителей

только для того, чтобы вдоволь посмеяться. Последняя «бяка» называлась «Аэрозоль». В.

Шевченко умудрился перевоплотиться в три баллончика аэрозоля (французского,

американского и отечественного) для борьбы с домашними насекомыми. Сразу было

очень смешно. А потом – не до смеха, когда сами собой вспоминались и наши обувные

магазины, и сервис в столовых, и другие недостатки вокруг. Вот о чем напоминают в этом

театре, даже развлекая перед спектаклем…

- Джентльмены, пропустите дам, - с улыбкой подсказал мим, когда зрители

кинулись занимать места у большой сцены.

Представление началось.

Я ждал чуда, о котором говорил Валерий. Но ничего такого не происходило.

Актеры увлеченно играли, зрители увлеченно смотрели, то покатываясь со смеху, то

сдерживая слезу. Вот портрет женщины с авоськами – «жертвы очередей». Смешно? А

вот танец маленьких лебедей, исполняемый в зимнюю стужу гражданами на автобусной

остановке. Вот человек, мечтающий о счастье, но пребывающий в одиночестве. А вот

молодая чета в окружении «познавших жизнь» родственников, от советов которых хоть

стреляйся. Смешно! В век стрессов, достигнув совсем малого, человек мнит себя порой и

выше других, и умнее. А если посмотреть с этой высоты вниз, то, оказывается, стоит на

табурете, а не на пьедестале, и совсем одинок, и так же, как все, нуждается в любви,

отзывчивости, доброте.

Постепенно актеры подобрались к тем нотам в наших чувствах, которые зазвучали

в конце спектакля многоступенчатым аккордом. И стало ясно, что все, над чем мы

смеялись и чуть не плакали, все это пришло на сцену от нас же самих. Мы как бы

внимательно-внимательно посмотрелись в зеркало.

Последний эпизод.

…Дворник сметает со сцены волшебные снежинки, выпавшие откуда-то из

безмятежного детства. Громко отбивает ритм человеческое сердцу. Навстречу друг другу

идут двое. Их руки распростерты. Они готовы к объятиям. На лицах счастливые улыбки.

Но и эти двое проходят мимо друг друга. И хочется закричать, глядя на эту безмолвную,

на первый взгляд спешную сцену: одиночество, ты и так уже перенаселено! Но тишина

говорит громче. Но вот врывается громкая веселая музыка, и со сцены в зрительный зал

летят разноцветные шары.

- Человек, подари человеку шар, и вы оба станете легкими на подъем и на чувства.

Женщины, помните, что вы женщины, что вы слабее, и мужчины, разумеется, будут

джентльменами. И наоборот – мужчины, будьте внимательными к слабому полу, и вы

встретите признательность и верность.

Эти слова тоже не были произнесены со сцены, но они были услышаны. Когда

смолкли аплодисменты, актеры ушли за кулисы, юноши уже не нуждались в напоминнии,

3

что в театре присутствуют девушки. И курсанты ИВВАТУ, рискнув опоздать на

вечернюю проверку, вызвались проводить студенток политехнического института до

общежития, на другой конец города. И мы вежливо пропускали друг друга на выходе.

Отчего вдруг эти метаморфозы?

Улыбки мима не прошли мимо… Конечно, суета сует, толкотня в троллейбусах и

очередях, скорее всего, вернет всех к повседневным отношениям. Но хотелось бы, чтобы

театр, кино чаще «встряхивали» нас, и, может быть, тогда мы станем добрее и

внимательнее друг к другу.

- Собственная сцена позволяет нам сейчас работать в полную силу, - говорит,

прощаясь, Валерий Шевченко. – Репетируем, даем спектакли каждый день. Не все

выдерживают такое напряжение. Труппа уже сократилась до минимума – пятнадцать

человек. Но костяк сохранился. Это студенты театрального училища, других вузов –

Павел Ширандо, Вадим Кантур, Надя Кудашкина, Юра Шаврыгин, Катя Кабанова – это

наша могучая кучка. Сейчас мы восстанавливаем пластическую импровизацию по повести

Гоголя «Портрет», где мы работаем совместно с джазовым ансамблем. Репетируем

спектакль «На дне». Не стану раскрывать секрета, скажу лишь, что это не по Горькому.

Восстановили мини-спектакль на восемь минут «Хиросима», в котором будем развивать

принцип теневого театра.

- Что ж, говорят, в родном доме и стены помогают. А вы действительно

собираетесь поставить спектакль в органном зале?

- Уже прослышали… Да, он будет называться «Песнь о Рафаэле». В этом нас

поддерживает органист Лидия Янковская.

- Но мне кажется, органная музыка и пантомима до сих пор обходились друг без

друга…

- Надо попробовать соединить их.

- Не боишься провала?

- Кто не рискует, тот не движется вперед.

Р. Александров.