- Высоко ценя В. Шевченко, я думаю, что это лучшее из того, что я видел у него.
- Тут Женя от нечего делать, машинально разворачивает рваную газету, просматривает позевывая и вдруг… переполошился: «Гляди, - толкает Валеру, - да тут написано, что у тебя нынче юбилей!» - все это, естественно, жестами… Тот не верит, хватает клок газеты: и вправду!.. И начинается «пиршество» - вязь пантомимических кружев: из газеты «лепится» и бутылка шампанского, и рюмочки, и куриные ножки, кои с аппетитом «обгладывают» бродяги, - и все, чем богата их фантазия, это и дает-то им счастье, охмелев от которого, они под конец засыпают, накрываясь бумажными лоскутьями. Свет сумеречно тает. И тут наступает нечто гениальное. Из черноты дальних кулис в луче прожектора являются, вышагивая будто журавли, ступая осторожно будто по зыбкой глади вод, два «мимических» призрака – клоуны в ослепительном белом, с «мертвенными» густо напудренными лицами. Они движутся к рамке, к спящим, неся на вытянутых руках скромный тортик с двадцатью трепещущими огоньками свечек. Бродяги просыпаются просветленные. Как уже в ином, лучшем мире. Вне земных страданий и иллюзий. Апофеоз!.. Зажигается свет, выходит вся труппа (или «штат» театра пантомимы). Зал, аплодируя, встает. Шедевр!
- …Они просыпаются где-нибудь в парке на лужайке, укрывшись ночью старыми газетами. День предстоящий тосклив, в желудках, как в карманах, пусто, и, должно быть, «поправиться» хоцца… Перспектив, однако, видать, никаких.
- Словом, было пышно, «полночашно» чествовали В.Ш., а он «в ответ» как бы по контрасту дал под финал с Евгением Мурашовым очаровательную сценку – из жизни бомжей.
- Но помню хорошо, как «эти господа», иначе, «капки» (понятие, социально противоположное понятию «совки»), богато одаривали «кумира», а один, капок-дружок, даже сам («знай наших!» стал коряво разыгрывать на сцене воображаемое «распятие пузыречка».
- И я там был, как говорится, мед, пиво пил, да мой материал о том пристроить было некуда: звуки «Шарманки» раздались лишь год спустя.
- «Никогда не видела, чтобы у парадного подъезда Иркутского театра драмы стояло так много заграничных лимузинов. «Вольво» и «Ауди», «Мерседесы» и «Тойоты», шведкие «Сваабы» и даже один «Линкльн»! На таких ослепительных машинах приехали на бенефис знаменитого мима Валерия Шевченко его гости, - так начала свой репортаж журналистка С. Верещагина (сама, я знаю, заядлая автомобилистка) в «ВСП» (3.06.95) о юбилее В. Ш. – «20 лет на цене». И далее: «Эти господа стали спонсорами творческого вечера талантливого артиста. Цветы и подарки, которыми они засыпали своего кумира, тоже вызывали восхищение…»
- 2.
- Понятно, что идея прореживания от шлаков общечеловеческого стада вовсе не моя. На нее, кажись, намекал и Томас Моор в своей «Утопии», а Кампанелла в «Городе Солнца» - о том едва ль не прямым текстом, и уж совсем не церемонились как с хилыми младенцами, так и с непродуктивными стариками в классической Спарте. Я, однако, вперед забежал…
- Короче, Крюков не морил бы скукой, а милый мим не томил бы жалостью.
WikiCrowd v.200.0.17 by Stas Davydov and Outcorp.
License: LGPL.